Старый Замок

Тело лежит в полосе лунного света, падающего из окна. В призрачном, мерцающем серебряном луче Рон выглядит очень красивым. Кровавой ржавчины почти не видно в рыжих волосах. Мальчик просто спит.
Не смотреть. Закрыть глаза. Знакомый пасс рукой с зажатой в ней волшебной палочкой, когда-то накрепко затверженная формула заклинания:
- Ридиккулус…
«Неужели это - мой голос?, - вялая мысль. – такой слабый. Неузнаваемый…»
Глухой хлопок.
Удалось.
Изменение…
Чарли…
Скорее всего - Чарли: обгорелое тело опознать почти невозможно. Тут уж не скажешь, что мальчик просто спит. И никакой возможности закрыть глаза, не видеть... Взгляд, словно адской цепью, прикован к телу на полу.
Не терять присутствия духа.
Это – только боггарт. Только боггарт, только боггарт, только…
- Ридиккулус.
Нужно бы говорить четче. Но, слава Мерлину, снова удалось.
Знакомый хлопок.
Изменение…
Джорджи и Фредди рядом лежат на ковре, руки сомкнуты, пальцы переплетены. Странное положение тел, неестественный угол поворота головы Джорджа, гротескно изломанное тело Фреда.
Почти транс. Где-то внутри, под сердцем, там, где когда-то давно шевелились близнецы, собирается клубок воя. Выныривает мысль: «Боггарт…»
- Нет, нет, нет… Рр-р-р… Р-р-ридиккулус… Ри… Ридиккулус…
С третьего раза – срабатывает.
Хлопок
Изменение…
Перси, как и Рон, выглядит спящим. Только длинная, по виду совсем неопасная царапина на лице и капелька крови на виске. Ведь от такой малости не погибают? Почему же он так неподвижен? Почему не слышно сонного дыхания? Мальчик, вставай… Пожалуйста… Пожалуйста…
- Риддикулус.
Не понять, как удалось вытолкнуть слово из занемевших губ.
Хлопок.
Изменение…
Билл… Отекшее синее лицо. Прижатые к груди руки. Лужа мочи. Сильная штука воображение – кажется даже запах чувствуется. Застоявшаяся вонь.
Только не так. Только не такая смерть. Участь других мальчиков кажется почти милосердной. А смерть – легкой.
Невозможно оторвать взгляд. Сказать слово. Это – такое наказание, придуманное невесть кем: стоять и смотреть. Умирать вместе с ними. Вместе с каждым из них.
- Ридиккулус, – твердый мужской голос.

Хлопок. Пустота. Никаких тел. В верхнем ящике стола беснуется плененный боггарт.
- Молли, милая. Приди в себя, Молли… Ну что же ты? Это же только боггарт.
- Ох. Рем… Ох… Я постоянно вижу их мертвыми, постоянно. Они мне снятся каждую ночь. Мертвые. Мои мальчики...

Одновременные случайности.

Первая.
Молли Уизли носилась по кухне. Она была крайне раздражена. Еще бы, после всех душеспасительных разговоров, после всех разносов, вопиллеров и уговоров она встретила в «Ведьмополитене» рекламу хохмазина братьев Уизли.
Кухонная утварь чувствовала настроение хозяйки. Тарелки перемещались подальше от края стола, взбивалка яростно колотила крем, спицы от волнения пропускали петли в вязании. А Молли все никак не могла успокоиться и закончить внутренний монолог.
Мальчишки, бесцеремонные мерзавцы, горе материнское… Вот придут они сегодня на обед, она уж им выскажет, мало не покажется. Да еще рекламу, подлецы такие, поместили в журнал, который Молли обычно не читала, по причине его запредельной дороговизны. Но сегодня у нее в гостях была Аннабел Стоун и забыла яркое издание, а Молли не удержалась и решила глянуть хоть одним глазком. Вот и насладилась. И откуда они взяли деньги, эти маленькие шкодливые крысята? Миссис Уизли в сердцах слишком сильно швырнула на стол ложки, и они протяжно звякнули.
Нет. Это не ложки.
Высокий, тревожный звук. Взгляд Молли метнулся в угол и остановился на настенных часах.
Стрелки всех ее сыновей указывали на метку «Смертельная опасность».
Молли Уизли совершенно не испугалась. «Ну, вот и у нас боггарт завелся», - спокойно подумала она, взяла палочку и небрежно произнесла:
- Ридиккулус.
Ничего. Никаких перемен.
«Это – по настоящему», - Молли Уизли рухнула на табуретку и замерла, впившись взглядом в циферблат.
Тонкий напряженный звук не умолкал…

Вторая.

Рон проснулся первым. Не такой уж подвиг проснуться в шесть утра, если сосед по кровати так трогательно об этом заботится: Гарри вертелся и брыкался, как молоденький бычок, хотя Рону Уизли, конечно, никогда не приходилось спать в одной кровати с бычком. Но если бы пришлось, он бы толкался в точности как Гарри, мать его ведьма, Поттер.
Окончательно запутавшись в мысленных выкладках, бычках и Поттерах, Рон принялся серьезно обдумывать возможность маленькой сладкой мести. Вот сейчас - выскользнуть из постели, прокрасться к столу, взять графин (учитывая ночную прохладу, можно не сомневаться, что вода в нем ледяная) и устроить Гарри «приятное» пробуждение. Кровожадные мысли, однако же, очень быстро выветрились из головы - вставать было лень. Несколько минут Рон просто лежал, уставившись в низкий потолок, мечтая, чтобы побыстрее наступил день и к ним, наконец, приехали из штаба Ордена Феникса. Вчера удалось связаться с Дамблдором, и теперь уже скоро им должны были передать еду и теплую одежду.
Время тянулось медленно, и Рон считал про себя - раз, два, три… шестьдесят, раз два, три, шестьдесят… Минута, минута, минута. Потом он приподнялся на локте и принялся разглядывать лицо спящего Гарри. Тот сильно осунулся, похудел - ему не так легко давалось сидение в этой землянке в Запретном лесу. Но Дамблдор сказал – до приказа не выходить, и Гарри решил для разнообразия подчиниться. Ну, а Рон последовал за ним по долгу дружбы. Да, дружбы.
Рон мгновение подержал ладонь над приоткрытым ртом Гарри, «слушая» пальцами его дыхание. Потом улыбнулся, насмехаясь над собственной сентиментальностью, снова растянулся на постели и даже прикрыл глаза. Уснуть, правда, не удавалось - слишком сильно возмущался пустой желудок. Если члены Ордена не хотят получить эффектные трупики «Спасителя магического мира» и его лучшего друга, им бы нужно подсуетиться.
Вскоре зашевелился Гарри, и Рон перестал притворяться спящим, потому что муравьи все равно не могли оценить его актерского таланта, а других зрителей не было.
- Привет, - голос Гарри звучал хрипловато.
«Есть в этом что-то… неприличное», - внезапно подумал Рон и сам смутился от такой странной мысли.
- Доброе утро.
Гарри внезапно засмеялся: Рон выглядел так потешно. Растрепанные волосы - рыжая спутанная грива – и круглые голубые глаза. Помесь льва с совой.
- Помнишь пастилки твоих братцев? Из тебя получился такой славный лев. А вот теперь я заявляю тебе со всей определенностью - сова из тебя получилась бы не хуже, – торжественно объявил Гарри, умудряясь вставлять слова между приступами какого-то истеричного смеха.
Рон обиженно засопел:
- Ну вот… Вечно ты надо мной смеешься.
- Ну, Рон… Ну, ты чего? – виновато забормотал Гарри.
- Ага, попался, - ухмыльнулся Рон.
- Ах ты, рыжий свинтус, – закричал Гарри, бросаясь на Рона. Несколько минут они, как дети, возились на постели, обмениваясь шутливыми тумаками. Потом снова забрались под одеяло – утро было весьма холодным. Несколько минут было тихо, возня утомила измученных ребят. Но вскоре все-таки пришлось вставать и одеваться.
- Между прочим, - провозгласил Гарри преувеличенно торжественно, – мы спим в одной постели. Представляешь, что сказала бы Гермиона? А какие слухи пошли бы по Хогвартсу? – и Гарри вновь весело рассмеялся. Он не заметил, что Рон к его веселью присоединился на мгновение позже, и его смех звучал не так уж весело.
Дверь распахнулась. Фигура в темном плаще и белой улыбающейся маске метнулась в проем.
Единственное, что успел сделать Рон Уизли – рвануться вперед, стремясь оказаться между Гарри Поттером и летящим в него «Ступпефаем».

Третья.

Существо было невероятно красивым.
Чарли Уизли откровенно любовался плавным изгибом длинной шеи, удивительными переливами оттенков чешуи, блестящими янтарными глазами. Он еще никогда не видел такого красавца. Больше всего на свете хотелось подойти, провести ладонью по груди дракона, почесать единственное незащищенное чувствительное местечко под челюстью. Но приходилось сидеть, поддерживать размеренный ритм дыхания и стараться даже не моргать. Они были на охоте – Чарли Уизли и красавец-дракон. Роль бравого охотника весьма успешно играл дракон, а Чарли блистал в амплуа его не слишком трудной мишени.
Уизли почувствовал раздражение. «Когда эта сволочь успела драконов подчинить?», - думал он. Нелестным эпитетом был награжден никто иной, как сиятельный Темный Лорд. Раздражение быстро превращалось в бешенство: Чарли разглядел на шее зверя талисман покорности. Опытный драконолог, он слишком хорошо знал, насколько непросто подчинить себе лазоревого дракона. Эти гордые зверюги почти не поддавались укрощению и дрессировке, и только с помощью талисманов подчинения или прямого «Империуса» можно было управлять их действиями. Правда, с ними можно было еще и подружиться, но это был сложный, многочасовой процесс, требующий всех сил человека. А еще дракона нужно было полюбить. Что Чарли и пытался проделать, сидя неподвижно и старательно эмпатируя свое дружелюбие подозрительно поглядывающему на него дракону.
Хорошо еще, что потенциальный друг не убил его сразу. Странно, если разобраться, почему это? Наверное, зверю все-таки удавалось бороться с силой талисмана. Надо же… Какое свободолюбие, какая мощь. И еще – грация. Чарли с удивлением понял, что дракон выглядит изящным. Раньше он не представлял, что о массивной зверюге можно так подумать. Мощный - да, подавляющий – да, грандиозный – да, но изящный? А этот был именно таким. Он был поменьше среднестатистического шипохвоста, в его движениях сквозила странная грация гармоничного существа. И от него не исходило злой эмоции. Ему явно не хотелось убивать. У драконолога даже появилась слабая надежда. Если бы еще добраться до палочки и заклинанием разомкнуть цепь, которая удерживает на гибкой шее амулет… Но сейчас дракона можно сдержать только одним - собственной неподвижностью. Дракон не нападет на неподвижную мишень. Только через час Чарли отважился чуть-чуть пошевелиться. Практически неуловимое, очень осторожное, плавное, какое-то экономное движение… Дракон следил за ним взглядом, но агрессии не проявил. Чарли очень медленно поднялся. Он бормотал на языке древних какие-то несуразности, варьируя тон, подбирая интонацию, которая понравится дракону. Шаг вперед к дракону и одновременно - к палочке, которая лежит недалеко от мощных лап. Еще шаг и протянутая рука. Протянутая к морде существа. Дракон чуть заметно отпрянул, и Чарли чертыхнулся про себя – поспешил. Рука медленно опускается. И все же - предчувствие удачи, вот что интересно. Если уж дракон борется с влиянием амулета, есть шанс уйти живым. Только бы добраться до палочки. Еще один шаг. Мерлин, жарко-то как… От дракона пышет жаром, железы явно производят горючую смесь. Зверь готовится дохнуть, он уже мог бы - и тогда Чарли превратился бы в обгорелую головешку раньше, чем успел бы произнести заклинание. Еще один короткий шажок… Дракон сломался под силой амулета, Чарли понял это в то мгновение, когда глаза животного стали тусклыми, а в груди захрипело. Дракон шумно дохнул. В яркой лесной темноте Огненный шар выглядел особенно эффектно. «Мамочка», - мелькнула последняя растерянная жалкая мысль.

Четвертая.

Перси был в бешенстве. В коридоре министерства он сегодня снова наткнулся на собственного принципиального идиота-папашу. Мистер Артур Уизли, конечно, не упустил случая продемонстрировать, насколько каменным может быть выражение его лица и насколько хорошо он умеет делать вид, что его сын – невидимка. И как же он высокомерно отвернулся от сына, когда тот решился поздороваться. Что за глупое поведение? Почему они не могут оставаться семьей?
Внезапно напряжение и злость исчезли, уступая место ужасной усталости. Ни одного спокойного дня не было с тех пор, как Перси согласился работать на Орден Феникса. И как юноша ни уговаривал Дамблдора, он так и не смог убедить директора раскрыть план хотя бы отцу. Впрочем, в чем-то директор Хогвартса был, безусловно, прав. У отца нет секретов от матери, а то, что знает Молли Уизли в итоге знает вся семья. А то, что знает вся семья Уизли… Если увешать все дома в Косом переулке плакатами с надписью «Персиваль Уизли – разведчик Ордена», информация распространилась бы медленнее. Вот и приходится таиться от отца. От семьи. И чувствовать, как растет в сердце стена отчуждения, как все реже тянет зайти домой, обнять мать. Перси, наверное, не очень хороший человек, но ему начинает казаться, что когда можно будет все рассказать родителям, его связь с семьей истончится настолько, что восстановить даже подобие близости будет невозможно.
Перси посидел, закрыв глаза и позволив недовольному выражению на мгновение покинуть лицо. Сейчас он казался совсем юным и беззащитным. Потом он решительно встал и спустился в архив: на сегодня его главным заданием было сортировать пыльные папки, крутиться на глазах у Фаджа и раболепствовать перед ним, зарабатывая, вернее, покупая, доверие за звонкую монету подобострастия.
В архиве было пусто. Фаджа не было – значит, занятие нудной сортировкой будет просто занятием нудной сортировкой, а не шпионским заданием.
Перси в сердцах заехал кулаком по шкафу с книгами. Фолиант, стоящий на самом краю полки угрожающе покачнулся. Раздался стук в дверь, Перси, неловко повернувшись, задел шкаф.
Старинный толстенный том, в кожаном тисненом переплете, сорвался с полки и полетел вниз. Окованный медью угол целился прямо в висок Персивалю Уизли…

Пятая.

Фред, зачарованный прекрасными лицом, телом, голосом, как зомби, приближался к женщине. Ее губы шептали что-то слышимое только Фреду. Она улыбалась призывно, маняще, и Джордж почти физически чувствовал, как растворяются в этой улыбке остатки разума брата.
- Она – вейла, осторожнее, Фред! - отчаянно вскрикнул Джордж.
Он рванулся и попытался оттолкнуть брата, но не успел. Теперь и он слышал тот самый голос. Слова. Чарующий нежный шепот. Убийственный смертельный зов. Еще мгновение Джордж Уизли боролся с собой и с тварью в своей голове, стремящейся подчинить его волю, а потом сломался, сдался, перестал соображать, позволяя вейле выпить и его разум.
- Посмотри на меня… Я красива?
-Да… - с трудом шевельнулись губы. - Ты – совершенство.
- Я – только твоя. Ты ведь хочешь меня?
- Да, - быстрый ответ. Джордж ощутил резкий удар почти невыносимого желания. Казалось, что если он немедленно не сожмет в объятиях эту женщину – он умрет на месте.
- Тогда не отдавай меня… ему… Не отдавай.
Джордж бешено обернулся, рыская взглядом, ища того, кто отважился посягнуть на его сокровище и наткнулся на такой же дикий ненавидящий взгляд. Он зашипел от ярости: негодяй с его лицом хотел похитить любимую. Рыча как зверь, он бросился на соперника.
Они катались по земле, и в их примитивной схватке не было ничего человеческого. Они зубами вырывали друг у друга куски одежды и плоти, отряхивались как волки и рычали. А Оно хохотало, но они не слышали глухого чудовищного смеха.
Джордж Уизли, схватил существо, которое теперь было прекрасной женщиной только в воображении, вскочил на метлу и взвился воздух. Фред, разочарованно вопя, последовал за ним.
Нагнал. Схватил. Встретились руки, переплелись пальцы… Кто из них сделал тот рывок? Неважно. Важно – что в следующий момент, Фред и Джордж падали с огромной высоты. Так и не разомкнув рук…

Шестая.

Билл тщательно ощупал стену. Он был спокоен и старался дышать размеренно, но порой казалось, что воздух в помещении уже стал спертым и каким-то разреженным. Забывшись, Билл сделал глубокий вдох. Постепенно поднималось отчаяние.
Вот уж где он не ожидал нападения так это в Гринготтсе. Как-то всегда казалось, что Гринготтс – самое надежное, после Хогвартса, место в магическом мире.
Летом Билл выполнял поручение Дамблдора. Кровь пьянило постоянное ощущение опасности, готовность умереть была такой ясной. Умереть – но за доброе дело, умереть, защищая что-то дорогое, что гораздо ценнее жизни – устои магического мира, его свободу выбирать будущее…
Но только не так унизительно - быть запертым случайным психопатом в сейфе Гринготтса. И ведь почувствовал же Билл что-то в этом клиенте. Смущали бегающие глазки, небритые, отливающие сизым, щеки. Человек казался дошедшим до последней черты. И самое главное – пустые внутренности названного посетителем сейфа. Вот тогда нужно было сразу закрывать дверь, а не стоять и хлопать ушами. Пока Билл, из лучших побуждений, готовился задать вопрос, проворный мужчина выхватил у него из рук универсальный ключ, втолкнул Билла внутрь пустого сейфа и захлопнул дверь.
Самое обидное – воспользоваться ключом невозможно. Это – общеизвестная информация: ключом может пользоваться только служитель банка и только добровольно. Так работает магия гоблинов. Попытку постороннего приблизиться к дверям любого сейфа, хозяева банка мгновенно почувствуют. Они так устроены, эти странные существа, обитающие в мире чисел.
Да, незадачливого грабителя тут же поймают. Он может быть даже и расскажет, в каком сейфе запер служащего, но будет поздно. И потом, нет гарантии, что скользкие твари – гоблины - пойдут его вызволять. Они слишком сильно не любят людей и бесятся из-за того, что вынуждены пользоваться их услугами. Гоблины, как вид, медленно вымирают, несмотря на все ухищрения, и их не хватает для полноценного обслуживания растущего банка. Еще пара столетий - и в банке Гринготтс будут работать только люди. Вот тогда кто-то и обнаружит в одном из давно не обслуживаемых сейфов истлевший скелет.
Билл, забыв о необходимости соблюдать спокойствие, заорал и застучал в дверь кулаками. Это было бесполезно, но он все равно колотил железную дверь, обдирая в кровь костяшки пальцев. Потом сполз на пол, рывками втягивая в легкие последние глотки воздуха. Легкие разрывались, и Билл, в попытке унять боль, схватился за грудь…