Уважаемые дамы и господа, раздел ролевой игры отныне будет закрытым. Если кто-то читал и хочет продолжать читать игру, напишите ЛС Люциусу Малфою или Фантому.
Название: Дубльдум Автор: SG Жанр: Психолирика. Воспоминания. Сонгфик. Драма. Альтернативная вселенная. Переработка теории о времени и пространстве? (лишнее вычеркнуть) Рейтинг: PG-13 Пейринг: ЛМ/ДП, ЛМ/Вольдеморт, ЛМ/ДМ Объём: миди Дисклеймер: Ни на что не претендую, ни что ни из чего не извлекаю. Саммари: Драко добрался до Дубльдума Люциуса… Выяснив при этом, что возможности магии ограничены гораздо меньше, чем он думал. Категория: строго говоря, это джен. Но так как там всё-таки есть упоминание… хм… близких отношений между людьми, то прописываю пейринги. Комментарий: в качестве эпиграфа использован отрывок песни Касты «Дубликатор», но для лучшего понимания текста фика рекомендую прочитать весь текст целиком. Это можно сделать например здесь. Хотя, текст этой песни своеобразный спойлер, так что кому-то может и не стоит его читать. Комментарий 2: Некоторые подробности игр со временем нагло скоммунизженны у Лукьяненко из его «Лорда с планеты Земля». Опять-таки, я ничего ниоткуда не извлекаю).
Сижу в задумчивости - довыкладывать, нет? Фик давно дописан, но пока лежала в больнице/сдавала сессию/отмечала сдачу (и ещё где-то в промежутке - Новый год) было не до него... Я - плохой аффтор. Безответственный.
Люциус Малфой Спасибо. Вас тоже с НГ) Вам, как человеку, у которого уже всё есть, могу пожелать не скучать
*** Драко никогда не считал упорство своей характерной чертой, но всё никак не оставлял своих поисков. К тому же для них обещали появиться все условия – Нарцисса «на пару недель» собралась в гости к своей какой-то дальней родственнице. Драко надеялся, что материнское «на пару недель» при удачном стечении обстоятельств растянется месяца на два, поэтому после того, как мать впервые упомянула о своём возможном отъезде, решил на время прекратить экскурсии в воспоминания Люциуса. Драко твёрдо взял курс на здоровый образ жизни: старался как можно больше спать, как можно больше есть, чаще гулять на свежем воздухе и самое главное – постоянно быть на глазах у матери, чтобы убедить её в том, что с ним всё в порядке.
Такое примерное поведение возымело свои плоды – 2 марта Нарцисса отбыла к Селесте ван де Бург, своей двоюродной бабушке, которая уже много месяцев была тяжело больна и предположительно могла составить завещание на имя Нарциссы. Финансовое положение вдовы Малфой было не самое лучшее, так что упустить эту возможность было бы глупо, тем более Драко, кажется, стало лучше.
***
Драко ликовал. Сейчас он вполне хорошо себя чувствовал, а впереди был примерно месяц, который можно посвятить поискам. За окном обманчиво ярко светило весеннее солнце – ещё холодное, но уже рождающее надежду на тепло. Таким был и отец, подумал Драко, великолепный и непререкаемый Люциус, глаза которого всегда сияли превосходством и… рождали надежду на то, что где-то в глубине его души скрыта теплота. Обманчивую, впрочем, надежду – вот за окном солнце сияет, будто бы греет, а на улице – мороз. Драко решил, что надо прекратить все объекты и явления сопоставлять с Люциусом и пора бы заняться делами поважнее. И так он провел почти весь день в очередной бесцельной прогулке по дому, наслаждаясь предвкушением, сладостное чувство которого всё-таки омрачали смутные недобрые предчувствия.
В мире воспоминаний Люциуса было отвратительно жаркое и душное лето 1995 года. Драко и сам хорошо помнил это лето после четвёртого курса его учёбы, когда в их жившем прежде в сонном спокойствие доме закипела жизнь. К Люциусу нахлынули визитёры – старые знакомые, его круга, которых хозяин дома принимал дружески, какие-то министерские чины, отнюдь не безупречного происхождения, их принимали с безукоризненным великосветским гостеприимством, от которого за километр веяло холодом. Являлись и сомнительные личности, неясного происхождения. С этими Люциус говорил сугубо деловым тоном, в котором ясно читалась чуть ли не коммерсантская жажда выгоды.
Всё же Люциус, не сколько от большого желания, а, видимо, по привычке находил время и для краткосрочных (две-три встречи) интрижек, и не только. Драко особенно въелась в память одна июльская ночь, пожалуй, самая жаркая в году.
Не было даже слабого намёка на ветерок. В чёрном безоблачном небе висела ярко-жёлтая луна. Люциус аппарировал в какой-то маггловский пригород. Недолго шёл по безмолвной улочке, по обоим сторонам которой стояли одинаковые двухэтажные дома с черепичными крышами, перед каждым домом был одинаковый участок с идеально выстриженным, но пожухшим от жары газоном. Люциус остановился напротив одного из домов. На подоконнике спальни на втором этаже горит свеча. Условный знак? Должно быть так. Вздохнув, с тяжёлым сердцем Люциус входит (дверь – не заперта), поднимается на второй этаж.
В спальне создано, что называется, «интимное освещение» - несколько свечей висят в воздухе, огоньки их слабо вибрируют, отбрасывая причудливые тени на оклеенные пёстрыми и безвкусными обоями стены. На постели, убранной шёлковым бельём, Люциуса уже поджидает полуобнажённая (в шёлковом пеньюаре и ажурных чулках) женщина. Её лицо кажется Драко знакомым. Её нельзя назвать красивой, но она всё же привлекательна. Не первой молодости, но ещё сохранившая свежесть лица, чуть полновата. Такие не в люциусовом вкусе, насколько известно Драко.
Тем не менее этой ночью отец вполне хладнокровно и как-то… почти методично доводит эту женщину до сладострастного исступления своими давно освоенными и уже прискучившими ему ласками, несколько раз меняет позы, не забывая иногда целовать её и занимается с ней сексом очень долго, потому что ему тяжело кончить с ней.
Она устала, будь на её месте молоденькая – уснула бы на угодливо предоставленной мужской груди, но эта женщина после секса говорит с Люциусом, ласково прильнув к нему всем телом. Он её без интереса слушает, но она не видит его скучающего выражения лица. Он врёт, что любит, говорит, что бросит ради неё жену – словом говорит всё то, что она хочет услышать. Вскоре женщина всё же засыпает. Люциус не спеша одевается, подолгу останавливаясь у окна и глядя на луну, оставляет на пустой подушке рядом с ней красную розу («Какая пошлость», - думает Драко), выходит в коридор.
Потом он неслышно крадётся («Как вор», - приходит в голову Драко подходящая ассоциация) по дому, безошибочно угадывает, а может, знает заранее расположение кабинета. Без особых волнений долго и планомерно взламывает заклинаниями ящики стола, ищет что-то среди бумаг. Находит, снимает копии и, оставив за собой безупречный порядок, покидает дом.
Драко вспоминает, где видел хозяйку этого дома. Это Мелинда Скримджер, жена нынешнего министра. «Как низко он пал», - думает Драко. С разочарованием. С горечью. С болью.
*** «Больно», - приходит первая связная мысль, нарушая первозданную пустоту сознания Драко, очнувшегося той же ночью у себя в спальне. На грудь как будто давят тонны гранита, кажется, что скоро рёбра просто треснут. Драко просто раздавлен этой болью, почти не может дышать, почти не хочет жить…
…Отпустило. Сердце лихорадочно стучит, и Драко резко бросает в жар, он пытается вдохнуть глубже чтобы успокоиться и снова морщится от боли в груди, в лёгких, но эта боль – лишь отголосок прежней. И она его отрезвляет. Пульс всё ещё учащен, но страх и ужас от перенесённой шокирующей боли начинают проходить. Почему? Откуда эта боль? Драко ещё несколько часов ворочается в постели, ища ответы на эти вопросы, но не находит их. Ясно, что Дубльдум отца не может быть непричастен к этому. Но почему сейчас? Может, это оттого, что Драко уже так близко подобрался к цели?
Так ничего и не придумав, Драко засыпает, падая в тяжёлый, изматывающий сон, как в густой тёмный водоворот.
***
Снова два дня перерыва. Драко ест много фруктов: ананасов, апельсинов и любимых гранатов, ловит себя на желании съесть что-нибудь вроде жаркого с кровью или отбивной. Драко, не задумываясь, велит кухарке изменить меню, та почтительно кланяется, а юный Малфой походя отмечает, что в отсутствие матери слуги говорят ему «господин Малфой», а не «мастер Драко», как должны бы, ведь он ещё не вступил в права наследования. Потом Драко неожиданно вспоминает, что жаренное красное мясо, которое он сам никогда не ел, предпочитал отец. Вкупе с острым желанием покурить, это вызывает у него беспокойство.
*** Сквозь сомкнутые веки Драко чувствует краткую вспышку света. Открывая глаза, он оказывается в Большом зале Имения. Стремительным и уверенным шагом он (а вернее, Люциус) пересекает зал, спешит к камину, чтобы переместиться в Министерство. Вот так, стремительно и уверенно, отец навсегда ушёл из его жизни – в тот самый день Драко в последний раз видел его.
Он нашёл, наконец, это воспоминание. Конец рождественских каникул 1996 года.
Драко не чувствовал ни радости, ни триумфа. Достигнув конечной цели своих поисков, он ощущал себя скорее опустошенным, раздавленным осуществлённой программой во что бы то ни стало прийти к этому воспоминанию. Теперь он понимал – не он искал это воспоминание, а оно ожидало его. Всё изначально к этому шло, по плану, по какой-то злодейской схеме его бросало из одного воспоминания в другое, с тем только, чтобы он был готов встретить неизбежный исход. Этот последний день рождественских каникул года, когда он потерял отца.
Драко смиренно ожидал развязки. Вот сейчас, возможно в следующее мгновение он услышит свой собственный взволнованный голос…
- Отец, постой!
Оклик сына заставляет Люциуса обернуться и выяснить, какого чёрта Драко от него нужно, когда он у него есть очень срочные дела. Люциус чувствует раздражение.
- Отец, я хотел… попрощаться… - Драко опускает глаза, не выдерживая холодного и безразличного взгляда Люциуса.
- Вот как? – Ни тени эмоций в голосе.
- Ну да… я же уезжаю в Хогвартс через несколько часов… А ты, наверное, будешь занят дольше…
Пятнадцатилетний Драко явно смущен и сожалеет, что затеял это прощание. Ему неловко. А более взрослому Драко стыдно за это собственное, оставшееся в прошлом смущение. Это Люциусу должно быть неловко, ведь он даже не знал, что сын уезжает именно сегодня, но Люциус Малфой уже давно забыл, что такое неловкость.
- Разве это такая долгая разлука – ещё один семестр? – Губы Люциуса искривляются в холодной усмешке, такой знакомой, такой ненавистной. – Что ж… До свидания, Драко.
- Отец… - Драко наконец решается поднять глаза и произносит на одном дыхании из-за боязни, что в следующее мгновение у него уже не хватит смелости сказать это. – Я хотел тебе сказать… пожалуйста, будь осторожен.
- И что это должно означать, Драко? – Люциус изгибает бровь в хорошо отработанной гримасе вежливого удивления. От действительно удивлён, просто уже не помнит, как ещё это можно продемонстрировать.
- Ну… Тёмный лорд вернулся и… я знаю, ты решил снова поддержать его… но, это так опасно… и я боюсь, что… - Драко снова смотрит на отца, в его взгляде отчётливо читаются сотни надежд и несбыточных мечтаний.
Но кто сказал, что в жизни Драко Малфоя не может наступить день исполнения мечтаний? Даже если в роли феи придётся выступить ему самому?
Драко прекрасно помнил, чем по сценарию должна завершится сцена. Робкое, полузадушенное «Пообещай, что будешь осторожен» - с его стороны, и хлёсткое, как удар плети, «Обещаю. Только давай обойдёмся без объятий, я спешу» - со стороны Люциуса, который с обычной проницательностью разгадал самое горячее желание своего сына в этот момент – заключить его в объятья и ни за что, ни под каким предлогом никуда не отпускать. Конец последнего акта истории взаимного непонимания отца и сына. Вместо занавеса – вихрь зелёного пламени.
Но Драко-старший решил переписать их небольшую семейную пьесу.
С огромным трудом ворочая ставшим тяжёлым и неповоротливым языком, с усилием выталкивая сопротивляющийся воздух, он от имени Люциуса произнёс свой экспромт: «Иди сюда, обними меня». Потом с жалостью несколько мучительных мгновений наблюдает за тем, как его собственное, только совсем юное лицо озаряется глупой, счастливой улыбкой, как радостно блестят его (как же его? у него никогда таких не было) глаза. Юный Драко буквально бросился отцу на шею, а старший Драко почти без труда крепко обнял самого себя за талию.
Пьеса теперь явно претендовала на постановку в театре абсурда.
- Я обещаю, слышишь Драко? Обещаю, что буду осторожен. – Вдруг жарко прошептал Люциус (а на самом деле Драко) прямо на ухо своему сыну. Тот вздрогнул от этого желанного, но шокирующего своей запретностью ощущения и ещё теснее прижался к отцу.
Мир вокруг рассыпался сотнями сверкающих осколков, тут же с невероятной скоростью завертевшихся вокруг. Вскоре блики осколков смазались полосами света, а потом всё вокруг обратилось в чистый, режущий свет.
- Всё будет хорошо, Драко, всё будет хорошо… - Шептал Драко в образе Люциуса, обращаясь к самому себе и самому себе.
Но ничего уже не могло быть хорошо. И Драко смирился с неотвратимой болью.
Хоть он и ждал её, но готовым к ней быть нельзя. Боль обрушилась внезапно, разрывая грудную клетку, сердце и лёгкие изнутри, уничтожая всё живое и тёплое, что ещё там было. Дохнуло могильным холодом. Он всё ещё не разнимал объятий со своим прошлым, своей наивностью и искренностью, но понимал, что это уже ничем ему не поможет. Теперь он одной рукой обнимал себе прошлого за талию, а другой – гладил по щеке, губы Драко-Люциуса беззвучно раскрывались… «Всё будет хорошо… всё хорошо»… А как хотелось, чтобы это его сейчас так утешали и гладили по щеке. Чтобы его утешал отец, какой бы он ни был мерзавец, подонок, лжец и трус, но всё равно единственно любимый Отец.
Из-за боли Драко уже не понимал, где он и что он. Свет вокруг нещадно резал глаза, боль в клочья разрывала его внутренности, было холодно, холодно… так холодно. А свет был неумолим.
Драко ощутил короткое падение на какую-то жёсткую поверхность. Свет погас.
Едва ощутимое холодное прикосновение к щеке, больше похоже на ветер, чем на ласку человека.
Драко чувствовал, что лежит на твёрдой и ровной поверхности, скорее всего, на полу и попытался открыть глаза.
С удивлением обнаружил, что у него получилось. Хотя глаза всё ещё болели после недавней световой пытки, и всё виделось расплывчатым.
Странно, но неизбежный исход оказался не так ужасен. Даже желанен. Над ним склонился отец, холодными пальцами едва касаясь нежной кожи щеки, шеи, обводя контур губ. На губах Люциуса блуждала мечтательная улыбка.
- А ты молодец, мой мальчик, молодец… Такой сильный… - Негромко произнёс Люциус, испытующим и лукавым взглядом глядя на сына.
- Где я? – Задал первый попавшийся вопрос Драко.
- В своей спальне в Имении. – Улыбнулся Люциус.
- Какой сейчас год?
- Одна тысяча девятьсот девяносто девятый. – Снова улыбка.
- Как это возможно?
- А ты ещё не понял?
Драко не ответил, так как ощущения потихоньку возвращались к нему, и он обнаружил, что всё тело невыносимо ломит. Что он почти не чувствовал рук и ног, которые будто сковал смертельный холод. Драко отвернулся, чтобы незаметно сморгнуть выступившие слёзы. Зрение медленно обретало чёткость. Он мог рассмотреть ножки стола и дивана и брошенную, как ненужный хлам, старинную каменную чашу с рунической бязью на ободке.
«Жизнь в любви… а лучше – смерть в любви… – без каких-то особых эмоций думал Драко, всё ещё созерцая чашу и не понимая, куда подевалось её содержимое, - я бы хотел умереть в любви»…
- Драко… - позвал ровный, какой-то невыразительный и пресный голос, который с другом можно было признать отцовским.
Драко обернулся на зов и в первую секунду ему захотелось закричать. Перед ним всё ещё был его отец, великолепный и непререкаемый Люциус… но позади него, через него Драко отчётливо видел книжный шкаф.
- Ты призрак? – Выдохнул он, окончательно поняв, что счастье придумано не для Малфоев.
- Нет, не совсем. Я – воспоминание, которое было заключено в Чаше… А ты освободил меня оттуда. – Пояснил Люциус.
- И ты… теперь сможешь жить?
- Да.
Драко моргнул. И ещё раз. Видение, вернее, воспоминание отца никуда не пропадало.
- Похоже на сказку, правда? – Невозмутимо продолжал Люциус. – Только этой сказке не хватает одной маленькой детали.
- Какой? – Послушно спросил Драко после положенной паузы.
- Поцелуя.
Ещё не успев осознать значение ответа, Драко ощутил губами мертвенный холод. Чужие ледяные и тонкие губы тесно прижались к его губам… Тут он ощутил, как неживые губы призрака отца приоткрываются, холодный язык принуждает Драко следовать их примеру.
Драко внезапно замечает, что между двумя ударами его сердца – вечность. Это открытие его удивляет и восхищает.
Глубокий вдох. Не-его. Лёд. Драко чувствует могильный холод там, где раньше жило его дыхание, билось с промежутками в вечность живое сердце. Его сердце. Драко чувствует, как всё тепло покидает его, устремляясь за потоком воздуха, рождённым призраком-воспоминанием.
Драко холодно. Он, кажется, замерзает заживо.
Зато теперь он знает, что такое «дыхание смерти». «Какая пошлость», - думает Драко.
- Это был хоркрукс, Драко, разве ты не понял? – Говорит Люциус, улыбаясь будто бы с грустью.
В этот мгновение у Драко потемнело в глазах.
Конец.
*с облегчением* уфф... отмучилась) одним недовыложенным меньше.
Вообще интересный Драко конечно. Очень оригинальный взгляд на его отношения с собственной памятью. Восприятие Люциуса интересно. Написано очень неплохим языком. Яркие нюансы, визуальный ряд хороший. Атмосфера. Правда есть ощущени скомканности все-таки к финалу. И с этим ничего поделать нельзя. Ритм сбивается по сравнению с тем, что было в первой части. Примерно так)
Люциус Малфой Да, Драко безвременно скончался *скорбно*. Ещё за кадром осталось то, что другую часть души Люциуса где-то в районе шестого курса упокоил дементор. Не стала писать... думала, читатели и сами догадаются. Или лучше упомянуть, как считаете?
Спасибы за отзыв и крайне ёмкий анализ. Очень приятно услышать от Вас похвалу) Но без минуса на четыре плюса всё-таки не обошлось:
цитата Правда есть ощущени скомканности все-таки к финалу.
Я как-то никогда особенно не думала о ритме повествования... Это получается, что стиль до конца не выдержан или что? *задумчиво*
Stupid girl Я про дементоров не угадал Нет, не стиль. А ритм. Это внутренее состояние текста. Эпизоды становятся не дробными по выбранной картинке и сбиваются в кучу. К примеру Вы неуловимо для уха избрали такт 3-2-3-2-3 . По диалогам, по описанию, по использованию каких-то драматических нюансов, и при чтении уже привыкаешь, что такой ритм наиболее приятен для воспритяи данного текста. То есть, снижение напряжение, потом взлет, потом снова. Собственно по подобному закону строятся спектакли У Вас же было так 3-2-3-2, а потом вдруг к финалу 3-3-3-3. Это уже ломает восприятие, нарушает стройность текста. И ощущается торопливость))
Люциус Малфой Значит отмечу в том районе, где было "в тот год я потерял Отца")) Эх... И как Вы это подсчитали? *снимает шляпу* Если я избрала какой-то ритм, то непроизвольно. :) Честно говоря, я знаю, почему там торопливость. Потому что сначала это писалось по небольшому куску в день, а потом... после больницы... меня истерзала совесть и я всю концовку написала утром после бессонной ночи. Потом, честное пионерское, правила на проспавшуюся голову. Потом ещё пару раз перечитывала, но никак не могла уловить неуловимое. А оказывается, дело было в ритме. Ну блин)
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Я - плохой аффтор. Безответственный. 
Я рад, что Вы праздновали, выздровели и с Новым годом Вас 
- участник сейчас на форуме
