Уважаемые дамы и господа, раздел ролевой игры отныне будет закрытым. Если кто-то читал и хочет продолжать читать игру, напишите ЛС Люциусу Малфою или Фантому.
Отправлено: 10.01.06 13:26. Заголовок: Serpents in my arms (Змеи в моих руках), Люциус/новый персонаж.
Название: Serpents in my arms (Змеи в моих руках). Автор: Soleil Перйринг: Люциус / новый персонаж. Рейтинг: PG - 13. Жанр: romance Дисклеймер: Люциус не мой. Хотя я и против таких раскладов, образ Люциуса, бродящего по тёмной улице с лицом, скрытым полумаской, под музыку группы Moonspell, название которой и дало название рассказу, не давал мне покоя и просился на бумагу.
”Dorme, dorme meu menino dorme no mar dos sargaзos que mais vale o mar a pino que as serpentes nos meus braзos” -Mario Cesariny *
Моё лицо закрыто полумаской. Я иду по тёмной улице, освещённой дрожащим светом лишь там, где он падает на их тела и лица. Они так непохожи и так похожи друг на друга. Кто – то из них стоит, устало подпирая спиной стену. Кто – то вальяжно поигрывает краем своего плаща. Кто – то бесстыдно проводит рукой по своему паху, облизывая губы кончиком языка, улыбаясь призывной, манящей, обольстительной улыбкой. Дешёвка. Распущенные волосы, стекающие волнами на плечи. Короткие стрижки с непокорными или гладкими прядями. Обритая наголо голова, контраст агрессивной татуировки в виде паука на кажущемся столь беззащитном черепе. Чисто умытые, свежие лица, обманчиво невинные в показной простоте наведённой юности. Лёгкие штрихи косметики, расцвечивающие губы и скулы призрачным румянцем, придающие особую выразительность чернёным ресницам, скользящие перламутровыми бликами по загорелой или бледной коже. Яркие, вульгарные, размалёванные маски, пародия на женское лицо, гримаса отчаяния на раскрашенном манекене. И у всех – жадные, голодные, нездоровые глаза, оставляющие липкие следы на каждом из появляющихся здесь чужаков. Я не подойду ни к одному из них. Я ищу другое. Спортивная и школьная форма, мягко ниспадающие ткани, чёрная блестящая кожа и обнажённые торсы, корсеты, перья и юбки, сетка, потрёпанное кружево … Не то, всё не то! Я начинаю отчаиваться, думая, что и сегодня мне опять не повезёт, как не везло уже несколько недель. И тогда вижу его.
Ночь только начинается, а значит, впереди меня ждёт множество событий. Я не так красив и хорошо сложен, как другие. И всё же популярнее намного больше остальных. Я знаю, на что они клюют. Каждого из них я вижу насквозь. И лишь настолько, насколько они мне интересны. Некоторые из них любят излить душу. Кто – то говорит, что за доброжелательное внимание больше платят. Но мне плевать на каждого из них по отдельности и на всех вместе. Мне на всех плевать. И на тебя тоже, блондинчик
Он не слишком привлекателен. Чуть простоватое лицо, обрамлённое тонкими тёмно – русыми кудрями, узкие плечи, подростковая худоба. По – настоящему недурны только руки с тонкими поразительно длинными пальцами. Хорошо скроенная одежда из добротной ткани ладно сидит на его чуть угловатой мальчишеской фигуре. Никаких украшений, никаких духов, ни грана грима, ни намёка на соблазн. Он стоит, небрежно опираясь на стену, чужой в царящей вокруг него болезненной суете неудовлетворённых желаний, затаённых мыслей, сводящих с ума фантазий, ледяной осколок посреди океана горячечного бреда. В затенённых длинными ресницами прозрачно – зелёных глазах плещется холодное безразличие. - Сколько? – нарочито равнодушно спрашиваю его я. - Сотня, - отвечает он без тени улыбки. Пустая формальность. Я знаю, что здесь мне нужен только он. Меня выдаёт слегка порозовевшая кожа и чуть участившийся стук сердца, который, я уверен, слышит этот зверёныш. Он уже жалеет, что не запросил больше, но теперь поздно. Впрочем, я буду с ним щедр, если останусь доволен. Я делаю приглашающий жест и вижу, как, словно в полусне он отстраняется от стены. Ночной ветер треплет его мягкие волосы, его глаза оценивающе скользят по моей дорогой одежде и алмазам, украшающим пряжки плаща. - Идём же, - нетерпеливо говорю я. Он коротко кивает и направляется за мной следом. Весь мир идёт от него волной.
Мы идём в одну из тех гостиниц, под расфуфыренными фасадами которых скрываются места встреч людей, не желающих показывать свои лица. Внутри сверкает позолота, багряный бархат стен и мебели делает помещение похожим на вскрытое кровоточащее сердце. Он платит, не расписываясь в книге постояльцев, а портье, ни на секунду не показавший, что знает его, протягивает ему ключ от номера в ответ на слова “Тот же, что и обычно”. Мы поднимаемся в комнату, убранную с вызывающей роскошью, на шаг стоящей от той черты, за которой начинается вульгарность. Он скидывает свой плащ на диван с шёлковой обивкой и жестом предлагает сделать мне то же. На столике, украшенном причудливой резьбой, стоит хрустальный графин с ало – золотистой жидкостью и три серебряных кубка. - Налей нам вина, - говорит он. Я выполняю его приказ, и мы пьём, глядя в глаза друг другу и не произнося тостов за чьё – либо здоровье. Вино великолепно, уж в этом – то я разбираюсь. Я одобрительно киваю и пью до дна, глядя на то, каким чудовищным алчным желанием налиты его серые глаза в вырезах чёрной маски. Ставя бокал на стол, я спрашиваю: - Как мне Вас называть? Он не отвечает, продолжая рассматривать меня. Затем задаёт вопрос: - Что ты делаешь? Я позволяю себе улыбнуться: - Всё. - Неужели? – насмешливо спрашивает он. Наглец, с чего это вдруг ему в этом сомневаться? - Да, всё, - сухо отвечаю я. – За особые услуги – особая плата. Свыше той, которую я уже Вам назвал. Он рассеянно кивает, не глядя на меня. Я сажусь на диван напротив него и скучающе изучаю потолок. Думает удивить меня Непростительными заклятиями? Я зеваю. Надеюсь, стены здесь защищены звуконепрницаемыми чарами. Не люблю, когда все сбегаются на крики. Очень мешает работать. Я горжусь своей способностью выдержать всё, что угодно. Пусть только платят.
Он даже не смотрел на меня, я был ему неинтересен. Я сразу же понял, что он не хвастается, а говорит чистую правду. Этого мальчишку можно пытать. Его можно бить и заставлять вылизывать языком ботинки. Выдирать волосы, тушить о его кожу зажжённые свечи. К нему можно применять Круцио. Ему всё нипочём. Такие есть, хотя их и единицы. Они стоят несравненно дороже всех остальных. С ними можно делать всё. Их равнодушие к миру и презрение к людям, которые способны их мучить, помогает выдержать. Они даже не ненавидят тебя. Ты для них просто не существуешь. Крики заканчиваются, остаётся лишь пелена неприступности, оттеняющая блеск их глаз сводящим с ума сиянием. Пусть только платят. И есть безумцы, готовые платить за это невероятное, бездонное равнодушие, с которым не сравниться то унижение, которому может подвергнуть тебя садист, любые деньги. Но я не сделаю ему ничего дурного. Он нужен мне совсем для другой цели. По большому счёту, от него мне нужно лишь сочащийся из его глаз завораживающий холод и выражение неподдельного колоссального высокомерия, так странно смотрящееся на его простоватом лице. Потому что и то и другое свойственно человеку, который не может мне принадлежать.
Он велит мне раздеться, и пока я занят этим, наливает тёмную густую жидкость в третий кубок. Затем он бросает туда светлый волос. Отвернувшись, я тихонько усмехаюсь. Неужели он из тех оригиналов, которые всегда мечтают трахнуть самих себя? Нечастый экземпляр, за всё время работы я встречал лишь двоих таких. Затем он протягивает мне кубок: - Пей. Я пью, и он больше не отрывает от меня глаз. Я чувствую знакомое ощущение расплавленной кожи, тянущихся суставов, сминаемых мышц и выворачиваемых сухожилий. Моё тело и лицо меняются. Через несколько секунд я становлюсь похожим на другого человека. Толика любопытства всегда заставляет меня разглядывать своё новое отражение, но на сей раз, в комнате нет ни одного зеркала, а отражающая поверхность окон занавешена тяжёлыми шторами. Я лишь чувствую, что стал выше ростом и шире в плечах. Волосы удлинились, и теперь мне виден край чёлки. Но это не взрослый мужчина, нет. Такой же подросток, как и я. Он подходит ко мне медленно, словно в трансе. Рукой закрывает мне глаза, проводит по волосам, дотрагивается до шеи. Он целует меня жадно и сильно, будто старается выпить до дна. Он называет меня чужим именем.
Его гибкое тело выгибается под моим, как тонкая тростинка. Его гладкая спина блестит от пота. Его горячее дыхание оставляет обжигающий след на моей коже. Я покрываю его изломанные руки тысячей поцелуев. Я кричу его имя. Я говорю, что люблю его. Затем я прижимаю его к себе и, гладя по голове, шепчу, что никогда, никогда, никогда, нигде и ни с кем ему не будет спокойно так, как в моих объятиях.
Я возвращаюсь домой под утро, весело насвистывая. Я заработал много больше того, что ожидал, поэтому чувствую себя до крайности довольным. Я оставался с ним почти всю ночь. После занятий любовью, он держал меня в своих объятиях и тихо напевал мне на ухо песню на языке, похожем на испанский. Он говорил о том, что даст мне тот покой, который я не смогу найти больше нигде и ни у кого. Это было довольно забавно. Свежий ветерок приятно овевает моё лицо. Я думаю о том, что ещё пара лет, и можно будет заканчивать. Я не хочу измотать себя так, чтобы к двадцати пяти стать никчёмной развалиной. Можно было бы, конечно, найти себе постоянного богатого любовника, но тогда начнутся бесконечные претензии, выяснения отношений, скандалы и прочая бестолковая болтовня. Кроме того, я не терплю зависимости. Мне никто не нужен. Мне плевать на каждого в отдельности и на всех вместе. И на тебя тоже, блондинчик. Сгорающий от страсти человек – такое жалкое зрелище. Ещё более жалкое, чем все остальные. Но ты был так щедр со мной, что я почти сочувствую тебе из – за того, что у тебя нет возможности быть с неизвестным мне парнем по имени Драко.
* ”It sleeps, sleeps, my boy sleeps In the sea of the sargaços That more is worth the sea upright that The snakes in my arms”
цитатаЯ иду по тёмной улице, освещённой дрожащим светом лишь там, где он падает на их тела и лица.
Что-то не то с этим предложением, как сами думаете? Во-первых, "освещена светом" - это повтор, а во-вторых, как это "улица освещена там, где свет падает на лица и тела"?.. Лично мне это описание кажется не совсем понятным.
цитатаволосы, стекающие волнами
Считаю, что это не совсем удачное олицетворение.
цитатакажущемся столь беззащитном черепе.
Кажущемся беззащитнЫм
цитатаИ всё же популярнее намного больше
"Популярен гораздо больше". Или "намного популярнее остальных".
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
