Уважаемые дамы и господа, раздел ролевой игры отныне будет закрытым. Если кто-то читал и хочет продолжать читать игру, напишите ЛС Люциусу Малфою или Фантому.
Отправлено: 19.06.05 16:38. Заголовок: Aino Justice, Бог виноцветного моря, ориджинал, без рейтинга (стилизация по мотивам мифов)
Это чистая безделица, но я ее давно хотела написать, поскольку уж очень многоплановая картина в маленьком сюжете. Фант меня надеюсь не будет очень сильно бить...
В храмовой пещере было тихо, видны были только отблески огня горевшего на алтаре в самой глубине темного коридора, но он чувствовал аромат разгоряченного тела жрицы. Она ждала, или просто пребывала в трансе или умирала, этого он не знал, продвигаясь на ощупь, пока ее крепкие руки не вцепились в его плащ и не потянули вниз на пол, покрытый песком, тоже пропахшим пряными и кисловатыми запахами. Песок забивался в рот и в глаза, пока они боролись, и она тщетно пыталась выцарапать ему глаза, дважды она задела ногтями его рану на скуле, кровь закапала из-под содранной запекшейся корки на ее лицо, теперь он мог его разглядеть в тусклом свете факела, немолодое полубезумное лицо с черными очень блестящими глазами. Рану саднило, но он позабыл о боли. -- Литта, Литта, -- повторяла она, вероятно, имя, которым ее называли в храме, ему было безразлично, что это означало. Жрица продолжала что-то лепетать, слизывая с губ его кровь, и вдруг затихла, так что ему стало ясно – отпустив ее руки, он может не опасаться нового нападения. Одержимость покинула ее тело, она могла бы теперь его выслушать, и понять, или хотя бы просто запомнить его слова навсегда. Ему нужно было разделить их с кем-нибудь, переложить на кого-нибудь тяжесть пережитого, но не преодолимого ужаса. -- Разбойник, торговец невольниками? – спросила она спокойно, убирая мокрые грязные волосы с его лба. – Плывешь с Крита? Я видела корабль издалека, со скалы. Потом стало темно, я подумала, что начинается буря, и вы не пристанете к берегу. Ты был не один? Он покачал головой, отодвинувшись от ее тела, чтобы не чувствовать его влажный жар, твердые соски полных грудей проступавшие сквозь тонкую ткань туники. -- Где твои спутники? -- В море, -- хрипло отозвался Меланф. -- Я видела, -- равнодушно подтвердила она и, поднявшись и встав на колени, принялась завязывать в узел растрепанные волосы. От них исходил все тот же кисловатый запах, должно быть, она мыла их молодым вином, так подумалось ему в первую минуту, пока он молча смотрел на нее, и спрашивал себя, что за колдовство вынуждает его испытывать отвращение к этой женщине, к телу, напоминавшему спелые и тяжелые пурпурные и зеленые гроздья, увившие мачту и корму, оплетшие все вокруг лозы гибкие и прочные, как удавка убийцы. Он все же достиг берега Эвбеи. Все прочие так и остались на дне морском, на корм рыбам или они сами стали рыбами? А тот, за кого они собирались выручить вдвое больше золота, чем за обыкновенного пленника, пил и пил вино, из опрокинутой чаши, которую держал в руке, или он держал вовсе не чашу, а сердце Энидия, вырванное из еще вздымавшейся груди, источавшее густую кровь, не уступавшую по красноте виноградному соку? -- Это был сон, -- он старался позабыть о случившемся, ему было неловко рассказывать об этом женщине, которая посмеялась бы над ним. Но кому же еще он мог бы рассказать правду? -- Как получить очищение, если осквернил себя? Жрица уже поднялась и прошла к алтарю, оставляя едва заметные отпечатки босых ног на песке. -- Чтобы получить право омовения, надо заплатить, -- она бросила на него тяжелый, полный вожделения взгляд. Он не собирался отвечать на него согласием, не собирался делить с ней ложе, не хотел ничего знать, о том, в чем нуждается эта плоть. -- Ступай… -- она поманила его к себе. И он нехотя приблизился. -- Держи руки над огнем, пока кожа не начнет лопаться и влага не зашипит от пламени.
Ладони жгло все сильнее, боль становилась невыносимой, Меланф закрыл глаза, опустив их еще ниже, тьма заволокла его сознание. Но в ней сияло солнце огромное алое, как гигантская виноградина, солнце, напоминавшее ему сердце Энидия. Он вскрикнул, отшатнувшись от огня, и опомнился, лишь когда жрица налила масло на его красные вздувшиеся ладони. Прядь ее черных волос выбилась и, упав, коснулась его голой груди. Странно, но даже такое легкое прикосновение отзывалось болью только что пережитой боли. -- Это еще не очищение, а только начало его, расскажи мне, что случилось. -- У меня нет денег, чтобы заплатить, все ушло на дно с кораблем. -- Хорошо, -- согласилась она, поставив кувшин на камень, -- я согласна не брать с тебя платы. Только поцелуй, идем. Она повела его в глубину пещеры еще дальше за алтарь туда, где вырубленные в камне ступени спускались к бассейну, до самых краев наполненному синеватой водой. -- Там глубоко… -- предупредила она его, кивнув на воду. Он тут же погрузился по самую шею, не ощутив дна ногами. Казалось, эта дыра уходила до самого Аида. От ледяной воды мышцы потеряли чувствительность, все тело оцепенело, даже боль в обожженных руках прекратилась. Литта сбросила тунику и прыгнула следом за ним, прижалась к нему, обхватив его за шею. -- Ты обещал мне поцелуй. Он впился пальцами в ее полные горячие плечи и принялся целовать горячий рот, то отвечавший ему с жадность, то замиравший бесстрастно и покорно. -- Ну, довольно – она плеснула ему в лицо ледяной водой, -- не хочу принуждать тебя. Она видела, что близость не возбуждала его, ничто не могло разбить сковывавшее это тело бесчувствие. -- Ты умрешь, если не согреешься, -- она поднялась по ступеням, первой выйдя из воды, -- сердце перестанет биться. Он знал, что так и было бы, сердце у него в груди билось все медленнее, он едва мог сделать последнее усилие, чтобы выбраться из бассейна и упасть на песок, облепивший мокрое тело и одежду. Она даже не заставила его раздеться, но ведь так не следовало поступать… по обряду. -- Выпей, все до капли, -- она подала ему кратер неразбавленного вина. И он принялся пить, огонь и лед заструились по его жилам. Внезапно страх исчез, точно как в тот миг, когда за разорванной наконец пеленой тьмы, он смог увидать солнце. Желание обладать этой женщиной проснулось, ему хотелось слышать ее стоны под низкими сводами пещеры, видеть пляшущее пламя в ее черных похотливо-равнодушных глазах. Но она, похоже, больше не думала об этом, сидя рядом и положив его голову себе на колени, она перебирала его волосы и ощупывала лицо, прикасаясь к подсыхавшей сукровице на глубокой царапине, осторожно словно скульптор, собиравшийся вылепить из никчемного куска глины нечто более совершенное. -- Здесь среди скал часто гибнут корабли, -- прозвучал ее отрешенный голос, -- я много перевидала тех, кто, как и ты приходил, потеряв все, с чем надеялся возвратиться домой. Каждый раз, когда солнце сдвигается к Западу или поднимается над водами, течение изменяет свое направление, заканчивается или начинается прилив, и волны застывают неподвижно, как камни… я живу здесь только ради утех таких, как ты…
Наверное, такое ощущение осталось из-за немного необычного построения фраз. А вообще я не лингвист, и это всего лишь имхо. И вот это немного покоробило: Aino пишет:
честно говоря, в шоке пребываю от такой "стилизации": все же этот термин предполагает наличие действительно оригинальной истории, которая стилизована "под миф", а не посредственный пересказ широко известного мифа (посредственный - так как многие детали просто выброшены, либо приставлены на глаз).
и вообще, чего вы о мотивах во множественном числе-то говорите? или даже маленькая скромная Литта не есть собственный персонаж?
а ведь какой пэйринг мог бы получиться: кормчий / Дионис... да, чего уж там...
страшно расстроен: а что, если ВСЕ авторы начнут цитировать Гомера, Шекспира или Пушкина в надежде, что НЕ ВСЕ читатели ознакомились с оригиналом самостоятельно?.. от ужаса закрыл глаза...
-- Откуда знаешь, что мы плыли с Крита? Она тихо рассмеялась. Я так подумала и прочитала в твоих глазах, что не ошиблась. -- Мы плыли вдоль побережья Икария, свернув парус, устали грести и решили отдохнуть, когда один из моих спутников указал на берег. Там вдалеке стоял человек. Мы направили корабль к берегу и вскоре увидали, что это юноша. Он был не похож ни на рыбака, ни на тех, бедняков, что собирают раковины, если это и не был царский сын, то уж во всяком случае, он достоин был стать им. Хозяин велел нам пристать к берегу, и мы сошли на землю. Нам не пришлось долго упрашивать его пойти с нами на корабль, заманить его оказалось так легко, что нам бы следовало испугаться его доверчивости, а мы глупцы ликовали от того, что нам досталась такая добыча. Пенфей радовался больше всех, убедившись, что за этого пленника нам дадут столько золота, сколько мы запросим. У него были волосы темные как запекшаяся кровь, чернее ночного неба, а тело такое, что возбуждало немыслимые желания, но он или не ведал этого, или не подавал виду, ничуть не смущался наших взглядов, хотя многие и перешептывались, открыто требуя свою долю из того, что мы могли бы выручить, продав его властителям пустыни или во дворцы Ассирии. Эгидий спросил меня, во сколько я бы оценил этого юношу. И я ответил, что не стал бы продавать его, если бы на то была моя воля. Но никто не стал меня слушать. Мы поднялись на корабль, даже не спросив его имени, а он не спешил его нам назвать. Мы пытались заковать его в цепи, в которых всегда держали пленников, но они спадали с его рук и ног. Железо словно не хотело причинять вред ему. А он сидел на скамье, улыбаясь, и склонив голову, и когда он посмотрел на меня, я понял, что он был не в себе. Мы похитили сумасшедшего, безумия в его глазах было больше, чем соли в воде вокруг нашего корабля. Я заговорил об этом с Энидием, и стал просить его вернуть несчастного на берег. -- К чему нам невольник, лишившийся рассудка, -- увещевал я их, -- за него никто не даст и половину того, на что вы рассчитываете, неужели из-за него повернем мы и пойдем в Египет, чтобы всю дорогу опасаться, что он убьет нас или попытается умертвить себя и наши усилия пропадут даром. -- Нечего опасаться, хоть и не удается заковать его в цепи, -- возразил хозяин, -- мы будем охранять его. С тем все решили направиться в Гиперборею, ибо там красота юношей ценилась всего дороже. Но прежде, чтобы убедиться, действительно ли он безумен, принялись мои товарищи бить его, всячески насмехаться над ним, и сорвали с него одеяние, и плащ, который не могли поделить между собой. Но он кроткий, как овца, и не пытался защититься, тогда меня охватил ужас, ибо даже самого тихого безумца издевательства эти привели бы в ярость. Я опять подступил к Энидию, умоляя отпустить пленника и бросив эту затею возвратиться благополучно домой, уже достаточно мы выручили денег за рабов, похищенных на Делосе, и нечего нам было желать большего. Но, услыхав мою речь, они стали кричать: -- Ветер попутный! Только трус отказывается от такой удачи. Мы подняли парус, и вышли в открытое море, развернув корабль на Запад. Я, должно быть, заснул, пока не пришла моя очередь сторожить пленника, как приказал хозяин. Но, проснувшись, увидал я, что Пенфей и прочие из моих спутников побросали весла и сами впали в безумие вокруг безумного. Воздух наполнился ароматом, который словно исходил от морской воды, и был сладким и густым, а всюду зеленел плющ, гирлянды цветов и гроздья винограда, спелого и сочного, что твои сосцы, это был сон и в то же время я видел это наяву. А после опустилась тьма, она наступила среди бела дня, и я увидал, как прекрасная рука его превратилась в звериную лапу, и когти ее разодрали грудь Энидия, и вырванное сердце он взял и выжал из него кровь, поднеся к губам, как только что выжимали сок из виноградных гроздий мои потерявшие рассудок товарищи. Тогда все кто плыл со мной на корабле, бросились в море, охваченные ужасом, не желая умереть от когтей и зубов зверя, и все утонули. А корабль, раздираемый прораставшими лозами, дал трещину и стал погружаться в воду, над волнами я слышал крики Пенфея, я и сам хотел броситься за борт, такой страх внушал мне гибель, которая мне была уготована им. Но когда он приблизился ко мне, не было на его окровавленных устах ничего кроме улыбки, казалось, море от его взгляда зацветало, и струи под кормой становились яркими как сок виноградной лозы. Я прыгнул в воду, и он бросился за мной, только больше я не видел его, ухватившись за скользкую спину дельфина, который домчал меня к берегу. Вот отчего я искал очищения, если я повинен в том, что оскорбил небожителя, то не по своей воле. Разве не так? Но Литта растерянно молчала, глядя на угли, дотлевавшие на алтаре, не понимая, отчего ей, жрице, случилось увидать не чудо, а лишь то, как еще один из разбойничьих кораблей пошел ко дну среди рифов, скрытых под предательски спокойными водами.
Симпатичный рассказик. Написано немного вычурно, по-моему, но стилизация под мифы наверное предполагает такой язык. За что вас тут сильно бить, не понимаю, хотя чуть-чуть подшлифовать текст можно было бы. А какие мифы навеяли?
Фантом суровый человек, Люциус суровый тоже. Бить могут за дело, имхо, я же со стороны как автор погрешности не вижу. Спасибо вам за отзыв. Язык хм... честно говоря он тут проще наверное, чем обычно я пишу. Почему вычурный?
сорри, буду критиковать. я не совсем понял, зачем просто пересказан миф о тирренских разбойниках. взгляда на историю с другой стороны - не увидел, что-то в новом свете - тоже нет. не получилась, имхо, интрига. согласен, как ни жаль, с Хельдаром, что просто еще раз прочитал миф. имхо, доработать. может, ты поторопилась? в смысле, в уме сказала все, что хотела, а до бумаги не донесла? у меня так было несколько раз - что-то кажется настолько очевидным, что просто забываешь написать)) в общем, я не совсем понял, что тут должно было быть. объяснишь?)
Фантом, это чистая безделка, я не ставила в ней никаких целей открыть нечто новое для читателей -- только обработать саму легенду в том стиле, какой я обычно воспринимаю как норму для себя лично. Если бы вещь была для меня принципиально моей я бы расстроилась :) но тут нет никаких вопроосов. :)
Heldar
Не спорю, не спорю, Хелдар, у каждого свое отношение к тому что он читает. Спасибо вам за отзыв. Вне зависимости от того, что вам показалось (имхо моему редактору в издательстве тоже часто многое кажется, не воспримите это как выпад против вас) -- Литта мой персонаж. Если в вашем ментальном поле он с кем-то совпал -- это случайность. Я ее не заимствовала.
Я рада что отреагировали столько читателей и так неоднопланово, я на самом деле очень всем признательна за это. Я ненавижу, когда молчат, а не когда говорят о своем впечатлении. Молчание, имхо, -- это для меня наказание. Так что я пороюсь в закромах и выложу что-нибудь в ближайшее время. И говорите, что думаете, как есть, не боясь меня обидеть, плиз. :)
вы указали, что текст написан по мотивам мифОВ. я спросил: почему вы о нем говорите во множественном числе? все. Литта не из мифа? из собственного воображения. прекрасно. тем более.
если же оставшие фразы не ясны, повторю: это НЕ стилизация, это плагиат. определение ориджинал рядом с такой "безделкой" выглядит оскорбительно.
Ну Бог с ним? Хелдар, я с вами не спорю, настаиваете, я признаю -- плагиат. Пусть Фантом удалит пост, чтобы я не позорилась :). Я не настаиваю на своей гениальности. Все будет как вы захотите. :)
Ну Бог с ним, Хелдар, я с вами не спорю, настаиваете, я признаю -- плагиат. Пусть Фантом удалит пост, чтобы я не позорилась :). Я не настаиваю на своей гениальности. Все будет как вы захотите. :)
Мне понравился взгляд со стороны. Я вообще люблю такие приемы. Язык понравился, вроде бы фэнтези, а что-то неуловимо классическое. Связки. Интонация. И я не считаю это плагиат Heldar Отчего это плагиат? Стоппард тоже писал о пьесе Шекспира, описыая события в Гамлете со стороны, и это была оригинальная пьеса.
вот как раз в этом мифе - кормчий УЖЕ описан как человек, который видит бога, когда все видят лишь добычу; реплики насчет безумия, и льва, и просьбы отпустить юношу - все прописано в оригинале.
по идее, в тексте от первого лица должна быть мотивация, объяснены причины его праведного поведения: не любит рабства, влюбился в юношу, пожалел, верит в чудеса - хоть что-то... вместо этого просто констатация событий. есть вроде персонаж от автора (Литта), но даже она не высказывает какой-либо оценки, морали, пары намеков - итога, в общем;
притом что-то тут такое было, про то как Литта не увидела чуда... но до уровня идеи, ИМХО, не дотягивает.
Heldar Я думаю, что недочеты-это авторский просчет. Но при этом никто и никогда не говорил, что в истории, ведущейся от первого лица есть необходимость в пояснениях Повествовательности порой достаточно, а тем более той, что основана на популярном мифе. Нельзя же в самом деле все время делать выводы. В мифе описан кормчий, который видит бога. Хорошо. Но тут то он рассказывает об этом! Что он увидел. Где тут плагиат? Идея? Возможно, в ней нет отчетливости, но все-таки это собственная идея.
рассказ хороший, только я не поняла, в чем его суть. т.е. а в чем мораль\идея?)) *мифа этого я не читала, отчего запуталась еще сильнее, т.к. ИМХО миф тут взят как-то фоном, а сверху фона что-то должно был обыть, но это немного недорисовали.* У меня осталось ощущение незаконченности. *и запутанности*
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
